Университеты Гатиятуллина

Он не читал ни лекций, ни нотаций — подавал пример и требовал самоотдачи

Время — жестокий судья. За пеленой быстротечных дней не всегда удается заполнить смыслом прожитые мгновения, и однажды, остановившись и оглянувшись назад, вдруг понимаешь: сколько же усилий потрачено впустую. И не отозвать ускользнувшие за горизонт добрые планы. Время не вернуть, взаймы его никто не отпустит. Правда, есть люди, которым не приходится казнить себя за упущенное. Думаю, Ильгиз Гатиятуллин как раз из такой породы. Семь лет он возглавлял колхоз имени Салавата в Ермекеевском районе, руководил «Сельхозтехникой», «Сельхозхимией» ДРСУ. Лежавшие на боку эти предприятия, как по волшебству, вдруг оживали с приходом Ильгиза Салаховича. Секрет крылся в личности руководителя.
«Зарубки в памяти моей»
Руслан КАМАЛИЕВ, председатель Совета Ермекеевского района:

— Чтобы узнать, каков внутренний стержень человека, говорят, надо пуд соли съесть с ним. С Ильгизом Салаховичем мы не один пуд осилили за тридцать лет. На заре своей трудовой биографии я с ним крепко поспорил — был молод, горяч, амбициозен. Хотелось доказать, что недаром руководство района доверило должность главного инженера управления сельского хозяйства. Как раз уборка урожая в разгаре, а машин не хватает. Даю указание руководителю «Сельхозхимии» направить автомобили в одно из хозяйств, а он на дыбы: дескать, его шоферам работы там на пару дней, зато в соседнем полный завал — туда отправлять надо технику.

Скрестили мы шпаги не на шутку. Но я все же отступил. Ильгиз Салахович в итоге оказался прав. По-другому и быть не могло — он столько лет возглавлял колхоз, затем работал вторым секретарем райкома КПСС и, по сути, отвечал не за партийную, а за хозяйственную политику.

С тех самых пор он для меня непререкаемый авторитет. И я не один такой. Те, кому посчастливилось пройти «университет» Гатиятуллина, безмерно ему благодарны. Было чему у него поучиться. До сих пор памятны годы, когда в рабочих коллективах по полгода не видели «живых» денег. Он же умудрялся добывать их для своего предприятия, при этом еще и строить жилые дома. Действовали профилактории, где были созданы все условия для отдыха работников, включая медицинское обслуживание — фантастика, да и только! Увы, теперь все это в прошлом.

Нардиф ГАБРАКИПОВ:

— Помню, вернулся из армии, недолго шоферил на порядочно потрепанном ЗИЛе, как в район две новенькие машины поступили. Ильгиз Салахович тогда главным инженером управления сельского хозяйства работал, вот он вместе с председателем колхоза настоял, чтобы одну за мной закрепили. Посчитали, что заслужил. Я за день на железнодорожную станцию в Приютово успевал по 6 — 7 раз съездить за углем. Другие едва 3 — 4 рейса делали. На перекур с остановками время не тратил. На станции погрузчиков не было. Женщины грузчиками работали. Другие подгонят машину и ждут, когда женщины кузова заполнят. А я закатывал рукава — и ну лопатой махать! Молодой был, здоровый.

Так меня Ильгиз Салахович и заприметил. Потом, когда он возглавил наш колхоз, своей неуемностью буквально всех заразил. Из рейса, случалось, возвращаешься затемно, а председатель в конторе ждет — расспросит, все ли в порядке, и путевой лист вручит, чтобы утром время не терял в конторе.

Вот еще что всегда радовало: куда ни приедешь — везде ждут с подготовленными документами. Это председатель побеспокоился, избавил от лишней беготни по кабинетам.

Ильгиз Салахович как никто умел восхищаться достижениями своих подчиненных. Когда меня командировали на целину и я сумел занять первое место среди 500 шоферов, он радовался, как ребенок. Еще бы — это ведь водитель его колхоза имени Салавата!

Накип ГАБДРАКИПОВ:

— Меня тоже однажды отправили в Казахстан на заготовку соломы. Повез как-то прессованные тюки, и посреди степи колесо на прицепе пробило. Достал домкрат, раскручиваю гайки. И тут, откуда ни возьмись, ночную темень прорезали фары, подкатил уазик. Дверь открывается, слышу за спиной знакомый голос: «Накип, как это ты посреди голой степи проколол колесо? Согрешил, наверное…»

Ильгиз Салахович, отмахав на уазике несколько сотен километров сквозь пыль и зной, сохранил чувство юмора, тем самым и меня подбодрил. А не сиделось ему в председательском кабинете, потому как переживал за нас: как обустроились, нет ли просьб каких?

Узнав, что убирать урожай казахстанцам помогали армейские водители, Ильгиз Салахович уговорил начальника сводной колонны выручить и наш колхоз. Уж не знаю, как это ему удалось, но к нам был отправлен целый обоз военных автомобилей, груженных прессованной соломой.

Ни в одном хозяйстве района не было такого мощного автотракторного парка, как в нашем колхозе. Машины не простаивали: мы столько строительных материалов, техники завезли — на десять лет вперед запаслись. Когда села стали газифицировать, пригодились трубы из фонда, созданного Ильгизом Гатиятуллиным. Между прочим, он и в Москву ездил, хлопотал, чтобы наш район включили в план газификации.

От других председателей Ильгиз Салахович отличался тем, что с большим уважением относился к рабочему классу. При этом был строг, и те, кто рассчитывал на поблажки, быстро обжигались. Пьяные загулы, хищения и расхлябанность очень быстро сошли на нет.

Рим ШАМСУТДИНОВ:

— Половину из своего трудового стажа в 37 лет я отработал на тракторе К-700. Это был единственный «Кировец» в колхозе, поэтому и нагрузка была соответствующей. Чтобы я в 7 часов утра не выехал в поле… Просто не могу припомнить, все бы посчитали — произошло ЧП.

Зато и получал по 400 — 500 рублей в месяц. В ту пору корова стоила 300. Вот в других хозяйствах, слышал, руководители урезали зарплаты рядовым колхозникам. Может, из зависти: типа, председатель не может получать меньше какого-то механизатора. Наш председатель был не таков! Такого заботливого руководителя мы ни до него, ни после не видели.

Каким он был, таким он и остался
Римма ГАТИЯТУЛЛИНА:

— Кому, как не жене, знать все о характере мужа. Почему он такой: прежде думал о Родине, а потом о себе, как пелось в преданной забвению песне?

— Чтобы понять, почему он таким трудоголиком уродился, надо было знать мою свекровь. Она, например, отслеживала публикации сводок по надоям молока: как там колхоз имени Салавата? На первых порах сыну доставалось: «Почему плохо работаешь? Взялся — делай как следует». Ему ничего не оставалось делать, надо было выводить колхоз в передовые, чтобы перед мамой не краснеть. Цель поставил: догнать и перегнать миллионера — колхоз «Ря». И ведь догнал. И перегнал даже!

Он не знал покоя сам и других впрягал без разбора и каких-либо скидок. Вот едем в воскресенье к родителям, смотрим, скотина пасется на посевах. Муж останавливает машину, выпроваживает из салона меня с дочками, и мы всей семьей вприпрыжку несемся по полям, гоним прочь приблудное стадо.

Муж часто выезжал за пределы района — такая была председательская доля: он и руководитель, и снабженец одновременно. Видимо, по-другому никак нельзя было. Не зря же говорят, что под лежачий камень вода не течет. Я со своей супружеской долей смирилась, с пониманием относилась к неизбежным издержкам председательской судьбы. Уехал как-то Ильгиз Салахович по делам в Белебей. Нет и нет его, и вдруг заполночь звонит: «Мы тут с друзьями припозднились, сидим и никак не можем вспомнить слова твоей любимой песни. Спой, пожалуйста». И я в третьем часу ночи пою в телефонную трубку: «Рәхмәт сиңа матур итеп көлгән өчен».

— А когда он в райкоме партии стал работать, что-то изменилось в его характере?

— На мой взгляд, ничего не изменилось. Даже когда банковским служащим был, не поступался принципами. Я его сравниваю с Валентиной Гагановой, помните такую советскую героиню труда? Где сложный участок, ее туда отправляли. Вот и он по такой схеме живет, на одном месте не сидится: взялся за трудный участок, довел до уровня, когда не стыдно за результат, — и все, интерес падает. Ему нужен такой объект, чтобы начать с нуля и всецело отдаться работе. Когда перевели в «Сельхозхимию», он нас всех будил в пять часов утра. Сядет у телефона и названивает, мы только и слышим: «Аммофос, аммофос… Вагон поступил… Машины отправил…».

— Скажите по секрету, когда вы с ним познакомились, он не скрывал свой непростой характер?

— Ничуть! Тут история такая. Я училась с его сестренкой Салимой, мы вместе жили в интернате, общались. Когда с агитбригадой приезжали к ним в деревню, я останавливалась у будущей своей свекрови. А его вообще не знала. Окончив институт, устроилась в школу, стала заядлой любительницей кино. У меня было любимое место в кинозале. Однажды прихожу, а мое кресло занял незнакомец. Я говорю: «Это мое место». А он нахально так: «Садись рядом». Я губки надула, но проводить себя после киносеанса все же позволила: молодой человек чем-то располагал к себе. И тут выяснилось, что он брат Салимы. Мы целый год встречались. В субботу 29 ноября поехали к моим родителям, он накануне предупредил меня, чтобы я паспорт с собой взяла, а зачем — не сказал. Выяснилось, когда в наш дом зашел, попросил у мамы моей руки. По соседству с нами жил секретарь сельсовета, он его под ручку — и в сельсовет, где нас тут же зарегистрировали.

Всю жизнь был решительным, таким и остался. Не припомню, чтобы он раздавал обещания. Но если я обмолвлюсь: мол, надо бы то-то и то-то сделать — он точно сделает.

— При такой занятости, сумасшедшем ритме жизни оставалось ли у вашего мужа время на детей?

— Папа в своих дочках души не чает. И они, подозреваю, больше папу любят, чем маму. Меня это ничуть не обижает, скажу больше — горжусь! Это ведь я их так воспитывала: по малейшему поводу требовала папиного согласия. Отец как бог, они на него молятся. И он готов расшибиться в лепешку, но все для них сделать.

Кстати
В ближайшие дни почетный гражданин Ермекеевского района Ильгиз Гатиятуллин отмечает 80 лет со дня рождения.

Автор: Владимир Огородников
Газета "Республика Башкортостан"