Одной зимней ночью

Страшная война, длившаяся 1418 дней, наконец-то, окончилась, и мы перешли в мирную жизнь. Работа в колхозах медленно, но налаживалась. Солдаты, вернувшиеся с войны, стали работать: кто здоров, тот в полную силу, раненые и больные занимались посильным трудом. Каждому нашлось дело. У нашего отца была изувечена нога. Ему дали лошадь и назначили сторожем сенокосных угодий. Сено косили и убирали исключитель­но вручную до начала уборки гороха и ржи. Высохшее сено складывали, стягивая в одну кучу при помощи лошади. С одной стороны весело сидеть на лошади. Гордость-то какая! Ты уже взрослеешь. Конечно, посадят тебя на коня взрослые и целый день не спуска­ешься. К вечеру начинают болеть спина и ягодицы. Через день то же самое. Взрослые поднимут, посадят, а ты сидишь, командуешь животным, а твоим безвыходным положе-нием пользуются комары – заедают тебя. Вот это сено, заготовленное непосильным трудом, охраняет отец.

Однажды он был в правлении колхоза. Вер­нулся оттуда и сказал: «Сынок, я приболел, сходи, пожалуйста, на луг, проверь скирды сена. Мне тогда от силы было, наверное, 10 -11 лет. Поскольку дни стояли морозные, мы в школу не пошли. На мне – шуба, поверх неё – тулуп, на руках – теплые рукавицы, сшитые из шкуры. На лошади, запряженной отцом в сани, стал спускаться на бельский луг. В открытых местах играет поземка. Поднял воротник тулупа, застегнул пуговицы. Зато на туры-юловской горе среди деревьев не было ветра, и не озорничал снег. Перешел мост через реку Явбазы и поехал по хребту Нэзек сырт. Он привел к другому хребту под названием «Сынган каен» («Сломанная бере­за»). Колхозники, приехавшие еще ранним утром, завершали свою работу – подводы были почти полностью загружены сеном.

Я повернул лошадь и поехал в сторону озера Ает. Хорошо, что лошадь, привыкшая за долгое время путешествий, знала дорогу. Видно, что отец каждый день проверял скир-ды сена и соломы. Дальше я продолжил путь к урочищу под названием Ястык. Туда едешь по берегу озера Каразирек, упирающееся в аетские леса.

Отец мне велел:

- Сынок, лошадь привяжи к слеге на Ястыковской скирде, надень лыжи и выйди напрямик к Башировскому полю. Там дожно быть семь скирд в одном ряду. Зайду за вто­рую скирду. Там есть капкан, поставленный мной на зайца.

Лошадь я привязал к ивовой слеге. Выта­щил лыжи, надел и направился через уремы и озера к Баширскому полю. Отец сам, оказы­вается, ходил по другому маршруту – вдоль Белой через озеро Сазанны. Оказалось, что в пути из-за звуков полозьев я ничего не слышал. Как только зашел в урему в объятия ив, я услышал чириканье птиц, несмотря на холодный день. Начала стрекотать сорока, объявляя, что к ним пожаловал маленький человечек. Выпорхнул тетерев, поднялся в воздух, полетел и нырнул в снег среди густых зарослей ивы. Лыжи мои большие, длинные, более того, березовые тяжелые, получается, что не катаюсь, а волочу их. Два раза падал, поднимаясь на гору и спускаясь. Зато кругом царила природная красота, чем я восхищался. Вот выбежал какой-то незнакомый мне светлый зверь и стал идти прямо на меня. Я испугался и остановился. В руках даже палки не было, хотя шел на лыжах. Идет будто собака, просящая еду. Пытаюсь крикнуть, пропадает голос. Осталось между нами около 200 метров расстояния. Зверь поднял морду, сделал полукруг и стал упорно нюхать воздух. То ли испугался меня, то ли разозлился, что я хожу по его тропам, повернулся и ушел в другую сторону.

Долго стоял как вкопанный. В книгах ви-дел такого зверя – он был похож на белую лису с севера – песца. Кончики носа и ко­роткого хвоста у него были черные.

Стоять долго нельзя. Надо выполнить поручение отца.

Я продолжил путь хотя отец и сказал, что недалеко, дорога мне показалась бесконеч­ной. Повернуть что-ли?!. Вдруг пересекли дорогу два пробежавших мимо меня зайца. Вспомнил о капкане отца. Наконец-то, передо мной показались скирды сена. Вышел в от­крытое место. Посчитал. Торопясь, подошел к второй скирде. Под ней увидел полое место, но только не было зайца. Решил проверить другой конец скирды. Подошел и ахнул, руки сжал в кулаки: от моего зайца остались только лапы. Кто-то его съел. Ругаясь, повернул в обратную дорогу. Здесь, наверное, тихо. Увидел целую группу куропаток. По следам насчитал 30 птиц.

Когда я вернулся к Ястыковской скирде, зимний короткий день закончился. К счастью, поднималась луна, которая будто бы мне сказала: ”Мальчик, не бойся, тут есть и я!”

Лошадь почему-то фыркнула. «Я здесь», - сказал ей. Она опять фыркнула. Я вздрогнул. Вместо одной лошади мне стало казаться три-четыре. Может, при поднимающейся луне так кажется, она искажает картину, обманывая мое зрение. Лошадь снова фыркнула. Я тоже протрезвел. Ведь лошадь моя в самом деле не одна. Значит, глаза мои не ошиблись. К моей лошади пришли олени. Что делать? Как идти к ним?! Стал топтаться на месте. Начал мерзнуть. Тулуп лежит в санях. Как его забрать? А оленям хоть бы что! Сколько можно ждать, когда они уйдут?! Хожу вокруг скирды сена. Получилась довольно крепкая тропинка. И лошадь привыкла, наверное, к оленям, перестала фыркать, хрумкает себе сено и все. Луна поднялась высоко, стояла, как будто следит за мной, и повернулась в обратный путь. Олени и не думают уходить. Мерзну и боюсь, оттого зуб на зуб не попа­дает.. Сквозь шубу зимние «тараканы» ле-зут.

Зимний день короток, а ночь – длинна. Не помню, чтоб когда-нибудь в моей жизни была такая длинная зимняя ночь. Уже ноги не слушаются. Пытаюсь ходить, согреться, они сплетаются, мешая друг другу, будто подножку ставят, и я падаю. Немного поле­жав и испугавшись, что замерзну, пытаюсь встать на ноги. А олени до сих пор там. Меня клонит ко сну, глаза закрываются, перед взором играют разные вещи. Еле-еле от­крытыаю глаза. Та же картина. Только луна приближается к горизонту.

Вдруг послышался чей-то голос. Лошадь фыркнула? Олени что ли уходят? Нет, голос стал яснее и ближе. На сколько могу откры­ваю пошире глаза. Вблизи фигуры людей. Ответить не могу, рот как сморчок, голоса нет. Сижу на корточках и не могу встать. Наконец-то, они меня увидели и подошли. Их было двое.То были отец и сосед Фарит абый Зияпов. Они вышли меня искать. По­несли меня к саням, укутали тулупом, и мы втроем тронулись в путь.

Дамир ДОЛИН, село Зейлово